ЛЮДМИЛА РТИЩЕВА

МОЯ ФОТОГРАФИЯ

Главная

Биография

Фотоальбом

Работа

Хобби

СОДЕРЖАНИЕ
"В себе исконно женское забыла..."
Семь нянек
Верба
Маришкин родник
Симбирск
"Его давно уж нет…"
Память
"Я сторож, я ночной смотритель..."
Дом Чайковского. 7 ноября
Суздаль
Покров на Нерли
Елка
Последний снег
Мимоза
"Прошумел весенний скорый дождь..."
Летний дождь
После грозы
Август
"Все! Август неудержно катит в осень..."
На Волге
Акварель
Поздняя осень
Комаровка
Преображение    
"Ты нарисуй меня моложе, чем я теперь..."
Дом без любви
"Сколько чашек и блюдечек чайных..."
"Ты сильная – ты много смеешь..."
Остывший ужин
"Лишь слезинку смахнёшь непрошеную..."
"На грани слёз, беспечного веселья..."
"Мне снилась одноклассница Ирина..."
Полевой цветок
Полоса невезенья
Ничья
Снегурочка
Предсказание
Антироманс
Молитва
"Три женщины его любили..."
Двое
Могила Мастера и Маргариты
Эпитафия любви
"Когда ты на меня глядишь влюблённо..."
Ответ


***

В себе исконно женское забыла – Гордячка, недотрога, истеричка. И, слава Богу, всё же не бескрыла! Не птица! Просто птичка-невеличка. А я во сне всё до сих пор летаю. И что же, если мне давно за двадцать! Не говорите: «В облаках витает». Я просто не умею приземляться.

К содержанию

Семь нянек

Я родилась, когда пробило полночь. Зимою. На исходе февраля. Как это было – мне никак не вспомнить, Но помнят, кто воспитывал «с нуля». Семь нянек, все, взялись за дело споро – Заняться мной решили не шутя. Но тут меж ними завязались споры: Чему учить и как кормить дитя. Пока в дискуссиях о воспитанье Отец, две бабки, три соседки, мать Перечисляли умных книг названья, Я жизнь сама училась понимать. Так и росла. И полная свобода Сопутствовала детству моему. А вместо нянек – мудрая природа Меня учила исподволь уму.

К содержанию

Верба

Когда томит меня тревога, А на пороге ждёт беда, Давно знакомая дорога Сама собой ведёт сюда. Здесь был мой дом. И это помнит Та верба, что который год Бугрит асфальт, ломая корни, И вопреки всему растёт. Её я видела из окон, Когда ещё я здесь жила… Но как теперь ей одиноко И как земля под ней мала. И всё равно она сильнее, Чем я, чем многие из нас – Из тех, которые сумели С родной землёй утратить связь.

К содержанию

Маришкин родник

Рождённый в недрах бурой глины, Камней зелёных и корней, На дне овражка в путь недлинный Бежит-торопится ручей. Я выберу валун посуше. Присяду. И взгляну, куда Вдоль покосившихся избушек Спешит прозрачная вода. Мой город там, вдали, где башни Подъёмных кранов, шум и пыль. А здесь – как будто день вчерашний, Исконно-русский быт и стиль. Там город мой растёт. Но корни Симбирска здесь. Живой родник Веками их поит и кормит. И город мой к нему приник. Сюда знакомою тропою Идут испить издалека… И мне покажется порою: Мой город здесь. У родника.

К содержанию

Симбирск

Я люблю этот город и новый, но более – старый, Где в садах-кружевах утопают дома и дворы. Где еще сохранили булыжную рябь тротуары, Намощенные здесь с незапамятно-давней поры. Где безлюдные улочки плавно стекают к Свияге. Их размеренный быт мне понятен и с детства знаком. Только жаль, что теперь не хватает мне детской отваги Пробежаться по ним сверху вниз до воды босиком.

К содержанию

***

Петру Григорьевичу Панину Его давно уж нет… Но память держит цепко, Хранит в своих далёких тайниках Лицо художника, Пальто и кепку Да старенький мольберт в его руках. Прошаркали шаги. Вошёл он. Снял калоши. На гвоздь повесил кепку и пальто. Взглянув в окно сказал: – Денёк хороший… Позировать сегодня будем? Кто? Сижу, пишу портрет. Забыла про погоду, Про то, что начинается апрель, И солнце плавит Снег последний в воду, Которую так любит акварель.

К содержанию

Память

Я уходила без истерик – Ушла и все. И нет мне дела. А память, словно мне не веря, Уйти со мной не захотела. Она осталась в этом доме И ставни наглухо закрыла. Где хлам да пыль везде, а кроме – Лишь эхо бродит сиротливо. Она живёт там и поныне, Хоть дома нет давно на свете… На пустыре среди полыни Гуляет бесшабашный ветер. Но ждет она. И знает точно, Что я вернусь на это место… О, как безжалостно и прочно К себе привязывает детство.

К содержанию

***

Ивану Александровичу Гончарову Я сторож, я ночной смотритель – Храню музейный строгий быт. Когда последний посетитель В чехлах бесшумно проскользит, Под потолком уютной залы Зажгу дежурный тусклый свет. Присяду гостьей запоздалой, Пока хозяев дома нет. Полночный бой, как стук кареты, Встревожит и на этот раз. Но стихнет он, и лишь портреты С меня не сводят строгих глаз. Того, чьи очи голубые Светло глядят из-под чела, Мне кажется – я полюбила И болью в сердце приняла. То явь иль грёз переплетенье? Нет, я одна, и город тих. Лишь две коротенькие тени Лежат всю ночь у ног моих.

К содержанию

Дом Чайковского. 7 ноября

По вечерам в том доме пусто. И нежилая чистота. Никто в него гостей не впустит, И дверь снаружи заперта. Но в этот вечер мокрый, серый В окне гостиной вспыхнет свет, И волны шелковой портьеры Размоют чей-то силуэт. Вздохнет струна протяжно, грустно, И звук прольется, как слеза, Что от возвышенного чувства Вдруг застилает нам глаза. А музыка куда-то манит, Хоть зов её неуловим. И растворяется в тумане Провинциальный старый Клин. Лишь вальс и осень. Громче, громче Аккорды плачут о былом… Рояль закрыт. Концерт окончен. И снова пуст промокший дом.

К содержанию

Суздаль

Говорил мне один мой знакомый: Тот не русский, кто в Суздале не был, Зовом древнего предка влекомый В этот град, что теперь, словно небыль. Кто не трогал своими руками На холме средь природы неброской, Белых храмов прохладные камни И домов потемневшие доски. Кто у стен монастырских, невольно Древний праздник представив иль сечу, Не заплакал под звон колокольный – От восторга иль чтоб стало легче. Кто хоть раз не вставал под иконы И не слушал в соборе молебен… Я была здесь… Ты прав, мой знакомый: Тот не русский, кто в Суздале не был.

К содержанию

Покров на Нерли

Синим куполом ввысь нацелясь, Словно небо – ее удел, Ослепительно белая церковь Опрокинулась в синь-воде. Напрямик по низине топкой, Где еще так сыра трава, Я торила, торила тропку К храму светлому Покрова. И невесть у кого просила Не науки, не ремесла – Лишь ответа: какая сила Над землёй тот храм вознесла? Кто он был и откуда родом, Древний зодчий, мастеровой, Что посмел наравне с природой Труд и гений возвысить свой? Богу – богово? Под вопросом! Этом мастер – ведь он же смог!.. Называл себя камнетёсом. Оказалось – был просто Бог.

К содержанию

Ёлка

Не обойтись нам Новогодней полночью Без хвойного Дурманящего ладана. И мы купили На базаре ёлочном Сосёнку плоскую, Кривую и нескладную. Уродица! Как хочется ей нравится! Как хочется Любимой быть отныне ей! За песню, Где зовут её красавицей, За праздник – Даже отреклась от имени. Как расцвела огнями и игрушками! Как пышно ветки тонкие развесила! Ах, не шепчите «Всё пройдёт» на ушко ей – Ей весело, Ей весело, Ей весело. Откуда знать ей, Что конец у праздника На пустыре, Вдали от дома с аркою? Один конец – Хоть все такие разные, – Там в январе Костры пылают жаркие.

К содержанию

Последний снег

Последний снег – Зимы прощальный вздох, Нежданный, запоздалый снегопад. Он даже дворников застал врасплох – И вот лопаты в это утро спят. А в городе хозяйничает снег – Факир на час в преддверии весны. Мне жаль его такой короткий век! Но нам сейчас проталины нужны…

К содержанию

Мимоза

Пушисто-жёлтая мимоза Стоит в стакане на окне. Цветок не видевший мороза, Ну что он знает о весне! И как он может нам напомнить Своей нездешней красотой О наших пажитях и поймах, Лугах с весенней пестротой? Как пахнут почки, набухая, Полынь во время майских гроз, И ветка тонкая, сухая, И травы, мокрые от рос.

К содержанию

***

Прошумел весенний скорый дождь. Пробежался, простучал по крышам… В старом парке, где меня ты ждешь, На заборе сморщились афиши. Сыплет тополь красные серёжки, Клейко пахнет первою листвой. На промокшей парковой дорожке Тонет след заголубевший твой.

К содержанию

***

Пройду по переулкам вдоль сараев, Вдруг выйду на Венец, к зеленым дачам. Сбегу по круче, на бегу срывая Халатик невесомый и прозрачный. И легкий ветерок рукой незримой Моих прямых волос пригладит пряди. Помедлю миг, чтоб слиться воедино Под белым небом с серебристой гладью.

К содержанию

Летний дождь

Обычный летний дождь, Слепой и тёплый, Летит отвесно с синей высоты. Сияют лужи, Как цветные стёкла. По ним плывут Зонты, Зонты, Зонты. А мне сегодня зонт Совсем не нужен. Я сброшу босоножки на ходу. И – без разбора По дождю, По лужам С беспечностью промокшего пройду.

К содержанию

После грозы

Гроза прошла. Умытый воздух Приблизил рощу за окном. И грома дальний слабый отзвук Растаял где-то за холмом. И небо стало будто выше, И ярче луг, и даль чиста. И тихо так, что даже слышно, Как капля падает с листа.

К содержанию

Август

К полудню стаю туч слепую Уводит ветер-поводырь, Чтоб, приоткрыв суму скупую, Нам август солнце подарил. Вдруг станет по-июльски жарко И знойный воздух задрожит… Но в луже на аллее парка Печально жёлтый лист лежит.

К содержанию

***

Всё! Август неудержно катит в осень. И по утрам опять бросает в дрожь Раздробленный иголочками сосен, И без того занудно-мелкий дождь. Восход нескорый и закат недолгий, А между ними – дождь наискосок. И гонит остывающая Волга Седые волны на пустой песок.

К содержанию

На Волге

Живу на Волге. Берег мой высок. И отделяет дом от узкой кромки, Где днём и ночью трутся о песок Причаленные к берегу лодчонки. Опять штормит. И пусто на реке. Лишь брёвна от плотов стремятся к суше. И кроме этих брёвен вдалеке, Ничем простор бескрайний не нарушен. Над Волгой неба старый холст. На нём Вот-вот вечерняя звезда проглянет. Тогда и берег, Незаметный днём, Проявится дрожащими огнями. Тот берег, Что теряется вдали. С приходом ночи он к нам станет ближе – Лишь только кто-то огоньки нанижет На тоненькую ниточку земли.

К содержанию

Акварель

Рисую осень. За окном Кусочек неба серым фоном. На фоне – силуэтом дом, А рядом – дерево без кроны. Нелепы, как застывший крик, Его изогнутые ветви… Под деревом сидит старик. Как всё вокруг, он неприветлив. А может, просто одинок. И обречён тем на молчанье… А у его усталых ног Застыла лужа цвета чая. И смех, и плач, и крик, и свист Так странны в этот день, так редки… И кажется последний лист Уснувшей бабочкой на ветке.

К содержанию

Поздняя осень

У поздней осени немного красок – Поблекла охра, потемнела медь. И только огонёк рябины красной Мерцает и не хочет умереть. А факела берёз уже сгорели. Вот-вот и клён погасит свой огонь. И лист его трепещет еле-еле, Как жёлтая старушечья ладонь.

К содержанию

Комаровка

От большака дошли моментом. Восстановив с деревней связь, Мороз, не хуже, чем цементом, Сцепил просёлочную грязь. Мы рано встали, рано вышли. С утра туда стремились мы, Где, словно валенки, на крышах Стоят высокие дымы. И где их запах сладко-горький Над Комаровкою завис, Где избы, как горох, с пригорка Как будто устремились вниз – К реке и пруду над плотиной, Где над водой клубится пар, А подо льдом, зарывшись в тину, Зимует ожиревший карп. И где колхозник дядя Миша, Припомнив бабушку и мать, На хитроумною мормышку Его старается поймать. А кот Василий, поневоле Скатившись кубарем на лёд, Ждёт, что ему от рыбной ловли Хоть что-то да перепадёт. Где… В общем, славная деревня. Всего-то двадцать пять дворов. Где уж деревья – так деревья. А воздух… Так уж будь здоров!

К содержанию

Преображение

Проснусь в тиши какой-то незнакомой, Редчайшей даже для моей глуши. Вдруг острый слух мой, Тишиной влекомый, Уловит, как по травам снег шуршит. Ещё тот звук казаться будет странным И непривычным – белый свет снегов, Но вот уже сужается пространство До расстоянья в двадцать пять шагов. Вот исчезают в небе кроны сосен, Рисуя вид какой-то неземной. Ещё мгновенье – и служанка-осень Нам явится принцессою-зимой.

К содержанию

***

Ларисе Коневой Ты нарисуй меня моложе, Чем я теперь. Как будто страшный год не прожит И нет потерь. И что судьба моя незлая – Со мной в ладу. И, к счастью, я пока не знаю, Что беды ждут. Ты нарисуй меня красивой, Какой была Я в том саду под нашей сливой, Что вся бела. И чтоб восток, как парус белый, В лучах зари… О, если б ты еще умела Судьбу дарить!

К содержанию

Дом без любви

Всё, как у всех. Даже вроде Нечего больше желать. Только друзья не заходят На огонёк поболтать. Чисто. И в меру уюта. Вовремя ужин готов. Только всегда почему-то Ваза стоит без цветов.

К содержанию

***

Сколько чашек и блюдечек чайных Я рассеянно на пол роняла! – Коль посуда разбилась случайно – Это к счастью, – себя уверяла. Но напрасно я верила в чудо. Нелюбовь – нет страшнее болезни. Как осколки разбитой посуды, Нас уже совмещать бесполезно.

К содержанию

***

– Ты сильная – ты много смеешь, Ты гордая – не плачешь зря. Ты всё сама решить сумеешь, – Друзья мне часто говорят. А я хочу быть просто бабой. Заплакать: больше нету сил! И стать растерянной и слабой, Чтоб кто-то сильный защитил.

К содержанию

Остывший ужин

Детей укроет. В спальне свет Погасит. Но сама не ляжет. Тихонько даст себе совет Не ждать его, не думать даже. На кухню выйдет. Включит газ. Поставит чайник. Стол накроет. И здесь без посторонних глаз Всё, наконец, себе откроет. А утром солнце на стекле Распустит вязь морозных кружев. И свет застанет на столе В который раз остывший ужин.

К содержанию

***

Лишь слезинку смахнёшь непрошеную. Как некстати опять она! Бессердечное слово «брошенная» Прилепилось к слову «жена». Спросят: что ты сегодня печальная? – Не ответишь. Но вопреки Всем вопросам кольцо обручальное Ты не снимешь с правой руки.

К содержанию

***

На грани слёз, беспечного веселья, Предчувствий тягостных, счастливых снов Кружусь на чёрно-белой карусели, Не видя лиц, не различая слов. Слова и лица, ненависть с любовью – Что мне они? Я позабуду их. Но ты, кто нас дарит судьбой и болью, Избавь увидеть боль детей моих.

К содержанию

***

Мне снилась одноклассница Ирина. Уже в гробу. И весь наш класс – за гробом. А следом – любопытные лавиной Стекались напрямик через сугробы. Смерть в двадцать лет… Диагноз: лейкемия – Мне не понятен, как и смерть сама. В толпе за гробом люди говори ли: – Еще в войну… Да… Мать облучена… Мне снилась одноклассница в больнице. Вставал рассвет в окне нетороплив, И чуть белели на подушках лица Соседок исстрадавшихся моих. И долго я потом без сна лежала, Боясь качнуть скрипучую кровать. Их чуткий сон спугнуть мне было жалко. И страшно новый день им открывать. Все семь мы ждали от судьбы любви. Лишь пятерым дорога в жизнь открыта – Врачи успели, и у нас в крови Не выросли так страшно лейкоциты.

К содержанию

Полевой цветок

Я полевой цветок. Цвету На ножке тоненькой. И я завидовал цветку На подоконнике. Я видел: жизнь его легка, И в ночи штормные Не знал он даже сквозняка За плотной шторою. Грозила засуха бедой Цветам все во поле – Его ж отстоянной водой Поили тёплою. Он вечно нежился в тепле, А я – под тучами Морозы все перетерпел И росы жгучие. Но, знать, всерьёз мне жизнь дана – Коса не срезала, Не затоптали табуна Копыта резвые. Вспоенной, как живой водой, Земными соками, Я солнце вижу над собой И синь высокую.

К содержанию

Полоса невезенья

В дни удачи, разнежась от лени, Позабыв и перо, и бумагу, Жду тебя, полоса невезенья, Словно путник – живейшую влагу. Нашатырь твоих мелких несчастий Вмиг разбудит мой мозг для работы. Не везёт. Но не надо участья – Мне сейчас хорошо отчего-то. Хорошо, что слетела усталость Счастья краткого, будто мгновенье. И опять мне для жизни осталась Только ты, полоса невезенья.

К содержанию

Ничья

Когда она в толпе прохожих Идёт как будто бы одна, Её упрямая несхожесть Со всеми всем всегда видна. Как не заметить эту гордость Походки легкой и прямой, Когда идёт она не горбясь, Пусть даже вечером домой. Спокойным взглядом рассекая Людской поток на два ручья, Такая близкая, такая Далёкая. Ничья, ничья…

К содержанию

Снегурочка

Среди морозов и сугробов тучных – Зима не вечна, – люди мне сказали, – Нагрянет март, хмельной земли попутчик… И вот уж мир весенним светом залит. Истосковавшись по родному дому, Торопятся на север птичьи стаи. Тревожно мне. И сердцу ледяному Так хочется, так хочется оттаять.

К содержанию

Предсказание

Я ненавижу одиночество! Боюсь его бескрайних дней, Когда сбывается пророчество Цыганки юности моей. Я помню очи полуночные. И как шептала мне она: – Ты сможешь всё, чего захочется, Но лишь не сможешь быть одна… Судьба ли мне такая выпала, Но те проклятые слова – Как сорняки – никак не выполоть. И я твержу: – Она права! Как долго предсказанье помнится! Но это не ее вина, Что даже в самой людной комнате Я без тебя всегда одна.

К содержанию

Антироманс

Не потому, что от нее светло, А потому, что с ней не надо света. Иннокентий Анненский Ты будешь с ней. А я уйду. В награду или в наказанье – Ты выбрал мёртвую звезду Взамен заветного желанья. Ты обманулся, видя свет, – Он оказался отражённым. Самой звезды давно уж нет – Она ушла, как в омут, в жёны. Ты будешь думать иногда, Что без желаний мир не полный, Но эта мёртвая звезда Твоих желаний не исполнит. Удел звезды – вести в ночи. А у неё он канул в Лету. Её последние лучи Не будут путеводным светом. И тёмной ночью не спасут Ни от тоски, ни от забавы. Тепла тебе не принесут И от бессонниц не избавят.

К содержанию

Молитва

Избавь от злого наговора, От лжи, от праздного словца, От простака, что хуже вора, От друга в роли подлеца. Дай утешенье и прозренье Уму и сердцу моему. А всем вокруг – даруй терпенье, И больше всех – мне и ему. И не от глупого усердья Молю, колени преклоня, Дай доброты и милосердья Всем ненавидящим меня.

К содержанию

***

В.М. Три женщины его любили. Одна была добра, как мать. Всегда старалась понимать Его все небыли и были. Другая молча опекала Его, как строгая сестра. Будила к завтраку с утра. По вечерам в гостях искала. Он уважал, как мать одну, Жил со второю, как с сестрою. Но эту строгость с добротою Он брал как в долг и как вину. И с той виной пришёл он к третьей, Он ей принёс свои долги. И крик библейский: не солги! Тогда в глазах её заметил. И в то мгновенье без потерь Сама собой явилась Правда… И вот уж он опять оправдан. Той, третьей, женщиной теперь.

К содержанию

Двое

В безлюдный, потому любимый, сквер Они придут, как и всегда, под вечер. И сигарета, как секундомер, Им отсчитает вновь минуты встречи. Докурит он. И глянет на часы, На вечный инструмент их экзекуций. И тени их – две синих полосы – Лишь на мгновенье вдруг пересекутся. Потом они, как будто не вдвоём, А просто, как идущие попутно, В молчании безрадостном своём Пройдут давно уж выбранным маршрутом До перекрёстка. А потом за ней Придёт трамвай. И в бесконечном круге Ночей бессонных и бескрайних дней Им вновь жить врозь. И думать друг о друге.

К содержанию

Могила Мастера и Маргариты

По весне ни сирень, ни жасмин Не цветут рядом с этой могилой. А над нею поставлен в помин Только этот вот камень унылый. И на нём ни венков, ни цветов – Только надпись. И пусто. И пусто… Но те несколько слов ни за что Твой внимательный взгляд не отпустят. И ты молча прочтёшь имена. А из жизни потусторонней Кто-то доброй рукой семена В что-то ждущую память уронит. И они в нашу жизнь прорастут. И ты вспомнишь, чего не заметил – И печальную женщину ту В чёрном платье и чёрном берете. И в руках её тонких – цветы, Что она покупала на счастье… Ты из прошлого, как с высоты, Взгляд увидишь зелёный, косящий.

К содержанию

Эпитафия любви

Нет ничего печальней ожиданья Конца еще не умершей любви… А. Гнутов Она ещё жива. И жить способна, Быть может, много дней и даже лет. Любовью сестринской, такой удобной, Что вроде есть она, а вроде нет. Бесплодны, как любовь по переписке, Предсмертные гарантии любви: Ты все равно мне будешь самый близкий… Не верь в слова мои, слова свои! От страха потерять мы будто слепнем И сослепу идём на шаг любой. Насильно мил – что может быть нелепей! Не лучше ли убить свою любовь? Убить любовь… Наверно, это сложно. И страшно, словно выстрелить в меня. Вот так же, если рана безнадёжна, Пристреливают верного коня.

К содержанию

***

Когда ты на меня глядишь влюблённо, Ища подвох в моих словах простых, Я – девочка, я – ветреный ребенок, Которому все хочется простить. Когда ты взгляда отвести не в силах Твердишь с восторгом: ты моя жена! Я – женщина, умна я и красива – Такой в твоих глазах отражена. Но если встречу я твой взгляд усталый И в нем покорность выпавшей судьбе – Знай, я тогда пойму: пора настала Быть мудрою, быть матерью тебе.

К содержанию

Ответ

Вы говорите: «Жизнь сложна!» Вы против истины грешите, Когда твердите: «Ты должна Решиться… чтобы не решиться. Решиться, чтобы подождать И отложить своё решенье. Иначе – общая вражда, Тоска, болезни и лишенья». Ваш опыт вас приговорил К такой вот жизни половинной, Когда решаться нету сил. А жизнь моя – летит лавиной. И потому легко мне жить И так легко взойти на плаху, Что есть кому меня любить И есть кому меня оплакать.

 

Напишите мне: lyudmilartishheva@yandex.ru

В начало страницы


© Людмила Евдокимова, 2008-2014.
Последнее изменение: 4.07.2014

Hosted by uCoz